Против почтового двора было устроено особенное помещение для приведенного первый раз в Россию, в подарок от персидского шаха, слона; место, где он стоял, называлось «Зверовой двор». Вебер говорит, что его привели в Петербург в апреле 1714 года и прежде всего заставили поклониться до земли перед дворцом. Персиянин, приведший слона, рассказывал, что, когда он с ним прибыл в Астрахань, то слон возбудил такое любопытство, что сотни людей провожали его более сорока верст. По смерти слона, в этом здании помещался известный готорпский глобус, подаренный Петру голштинским герцогом. (…)
В 1736 году был выстроен новый «Слоновый двор» для присланного из Персии слона; построен он был на Фонтанке, близ Летнего дворца Елисаветы Петровны (нынешний Михайловский замок); до половины 1741 года в нем был только один амбар, но после, в сентябре, были выстроены еще два (амбары эти стояли, где теперь Михайловский манеж). Об этом слоне имеются сведения, что во время следования его в Петербург, зимою 1736 года, он остановился на некоторое время в Москве и тогда, по распоряжению кабинета, к нему были посланы два зверовщика: персиянин Ага-Садык и араб Мершариф, состоявшие при прежнем слоне: «дабы оный слон мог к ним признаться так, как и к другим персидским слоновщикам». |||||
Кроме означенных лиц, при слоновом дворе находился еще «персидский слоновой мастер», или «слоновой учитель» Асатий; на попечение последнего было возложено также лечение и гигиенические прогулки; прогулки эти не всегда обходились благополучно. На Прешпективную улицу, по которой водили слона, всегда собиралось много народа смотреть редкого зверя, преимущественно лейб-гвардейских солдат. Зрители вели себя весьма непристойно, смеялись над вожаками, бранили их и даже бросали в них и в слона палками и каменьями. Вследствие этого Ага-Садык жаловался своему начальству, что во время провожания слона бросали как в него, так и в слона, каменьем и палками и многократно избили, и за тою опасностью он уже тому более месяца принужден слона не выводить. Вследствие жалобы был приказ «о объявлении обывателям с подпискою о неучинении помешательства слоновщику в провожании слона». На корм слона употреблялось в год сухого тростника 1500 пудов, пшена сорочинского 136 пуд. 35 фун., муки пшеничной 365 пудов, сахару 27 пуд. 36 фун. 4 зол., корицы, кардамону, гвоздики, мушкатных орехов по 7 фун. 58 зол., шафрану 1 фун. 68 зол., соли 45 пуд., виноградного вина 40 ведер, водки 60 ведер и т. д.; водка употреблялась для слона лучшего качества; так, раз слоновщик доносил: «К удовольствию слона водка неудобна, понеже явилась с пригарью и некрепка». В конце сентября 1741 года прибыло в Петербург от персидского шаха Надира многочисленное посольство с богатыми дарами для двора; в числе подарков приведено 14 слонов, которые 9-го октября и помещены во вновь выстроенных амбарах.
К прибытию слонов в Петербург, с конца августа, начались приготовления к принятию их. Так, 25-го августа, столярного дела мастер фон-Болес доносил, что Аничковский мост (чрез Фонтанную речку) находится «в немалой ветхости»; настилка на нем во многих местах сгнила и «насквозь пробивается», и что надобно заблаговременно починить. Кроме этого моста, перемощены и укреплены были следующие: чрез канал, по Немецкой улице, близ Зимнего дворца, подъемный, близ двора ее высочества Елисаветы Петровны; чрез речку Мойку, против Мошкова переулка, в Греческую улицу; близ Слонового двора, проложенный от ворот до Прешпективной дороги через грязь (перемощен на 10 сажен). Против Слонового двора к речке Фонтанке для прогулки слонам сделана была площадь, которую приказано именовать Слоновою, и «для лучшей способности всем слонам ради купанья сделать в реку скатом удобный мост». Ранее этого еще комиссия приказывала архитекторам Земцову и Шумахеру «обыскать» новые, удобные для означенной цели места. Последние доносили, что хотя место для слоновых амбаров ими и «обыскано» сверх Лиговского канала, при бассейне, которое песчано и высоко, сухо и обросло сосновым лесом; но после тщательного обсуждения дела и по совету персидского слонового мастера Асатия, они пришли к убеждению, что на существующем Слоновом дворе, на Фонтанке, для купанья слонов вода лучше и здоровее, чем на Лиговском канале, которая «известковата и твердость в себе имеет». Позднее, в 1744 году, Слоновый двор был все-таки переведен сюда, на угол Невского и Лиговского канала; урочище это тогда называлось «Пеньки». В царствование Екатерины II место это носило название уже «Старого егерского двора»; оно было огорожено частоколом, на нем рос лес и стояли развалившиеся деревянные постройки, носившие при Анне Иоанновне название Волынского двора. Другой загородный Волынский двор был за Фонтанкой. (…)
О прибытии слонов в Петербург находим описание в «С.-Петерб. Ведомостях» 1741 года, в №80. Вскоре после прибытия слоны начали буйствовать, «осердясь между собою о самках», и некоторые из них сорвались и ушли. 16-го октября Ага-Садык донес, что утром три слона сорвались и ушли, из которых двоих вскоре поймали, а третий «пошел через сад и изломал деревянную изгородь и прошел на Васильевский остров, и там изломал чухонскую деревню, и только здесь был пойман». Другим упущением представляется также отсутствие правильного надзора за служителями при слоновых амбарах, в особенности же за истопниками, от небрежности которых в одно время едва не произошел пожар.
На рисунке: вид Адмиралтейства и Дворцовой площади во время шествия слонов, присланных персидским шахом (с акварели Воробьева).
|
