3. Достоверность познания

Всякий раз, когда имеются достаточные условия для порождения определенного рода познания (и нет, следовательно, никаких оснований для сомнения или неверия в познанное), возникает такое познание, которое содержит элемент веры в объект познания. Например, если наши глаза нормальны, то при взгляде на удобно расположенные объекты, освещенные дневным светом, у нас возникает зрительное восприятие; когда мы слышим высказанное кем-либо осмысленное суждение, мы получаем знание из его свидетельства. При наличии достаточных посылок имеет место логический вывод. То, что в повседневной жизни мы действуем, руководствуясь таким знанием сразу же, как только оно возникает, без всякой попытки проверить его достоверность с помощью какого-либо аргумента, показывает, что мы сразу же верим в это знание; тот факт, что подобного рода знание ведет к успешной деятельности, а не к каким-либо противоречиям, показывает, далее, что это знание достоверно. Когда, однако известно, что условия, необходимые для порождения того или иного вида познания, недостаточны (если, например, нормальному зрению препятствует желтуха, недостаточное количество света; предпосылки высказываемого суждения сомнительны или слова в нем лишены смысла), то знание в таком случае не возникает, а следовательно, не возникает и веры, поскольку не исчезли основания для сомнений и недоверия.

Из этих фактов миманса делает два следующих вывода: а) достоверность познания возникает из самих условий, порождающих это познание, а не из каких-либо сверхъестественных обстоятельств (праманьям сватах утпадьяте); б) достоверность познания – это также уверенность в нем, то есть мы познаем сразу же, как только возникает знание; уверенность не требует проверки познанного с помощью некоторого другого вида познания, например посредством логического вывода (праманьям сватах джняяте ча). Этот взгляд мимансы известен как теория внутренней достоверности (сватах праманья-вада)¹⁶.

Согласно данному взгляду, истина самоочевидна. Всякий раз, когда возникает какое-либо знание, оно несет с собой уверенность в своей собственной истинности. Иногда другой вид познания может указать, что эта уверенность ошибочна или что условия познания недостаточны. В таком случае из наличия недостаточных условий мы делаем вывод о ложности такого знания.

Таким образом, ложность познания устанавливается с помощью вывода, тогда как истина самоочевидна. Обобщая, можно сказать, что уверенность – явление нормальное, а неверие представляет собой исключение. Поскольку происходит восприятие, делается заключение или возникает любое другое знание, мы безоговорочно принимаем их, верим в них без дальнейшего доказательства, если только некоторое противоположное свидетельство не вынуждает нас сомневаться в их достоверности и заключить о их ложности. При этой нерушимой вере в познание жизнь наша протекает спокойно.

Возражая против того положения теории ньяйи, что достоверность познания порождается некоторыми особыми условиями (такими, например, как здоровье органов чувств), выходящими за рамки обычных условий, порождающих знание, мимансисты указывают, что эти особые условия в действительности входят составной частью в понятие нормальных условий познания; без них не было бы веры и, следовательно, никакого познания вообще. Возражая против взгляда наяйиков, считающих, что достоверность всякого познания устанавливается с помощью логического вывода, мимансисты указывают, что это привело бы нас к бесконечному регрессу и деятельность стала бы невозможной. Если скажем, восприятие, прежде чем быть претворенным в жизнь, должно быть проверено с помощью вывода, а затем, согласно тому же правилу системы ньяя, этот вывод, в свою очередь, также должен быть проверен с помощью другого вывода и т.д., – то не было бы никакого конца этому процессу проверки и жизнь стала бы невозможной.

Увидев тигра, мы убегаем прочь; услышав звук гудка, мы делаем вывод о приближении автомобиля и ускоряем свои шаги; если бы мы должны были ожидать проверки нашего знания с помощью бесконечной серии выводов, мы должны были бы вечно ожидать возможности действовать на основе какого-либо знания. Верно, что когда имеются положительные причины для сомнения в каком-либо знании, мы действительно обращаемся к помощи проверочного вывода, но эта проверка – лишь работа по устранению препятствий, стоящих на пути познания. После устранения препятствий познание возникает при своих обычных условиях, если они имеются налицо, а вместе с познанием возникает и вера в его достоверность. Если этот проверочный вывод оказывается не в состоянии устранить сомнение, знание не возникает вовсе.

Вера в авторитет, личный или неличный, ведийский или неведийский, возникает тем же путем. Услышав имеющее смысл суждение, мы сразу же начинаем верить в то, что в нем говорится, если только нет основания для сомнения или неверия. Следовательно, авторитетность вечных, никем не созданных вед не зависит ни от чего; их достоверность самоочевидна и не опирается на логический вывод. Аргументы в их пользу необходимы для отрицательной работы по очищению ума от сомнений. Когда это очищение осуществлено, веды сами раскрывают заключенный в них смысл и порождают веру, которая неизменно сопутствует пониманию данного смысла. В целях укрепления этой веры миманса делает все, чтобы опровергнуть возможные основы, на которые может опираться сомнение в непогрешимости вед, и подготовить таким образом ум для непосредственного принятия того, что познается из вед.